Из воспоминаний Владимира  Петровича Рубцова

Владимир  Петрович Рубцов - командир взвода моряков,  ныне инженер-капитана первого ранга.

Поздняя осень 1941 года. Теряя в боях ты­сячи солдат и офицеров, гитлеровские отряды упорно рвались к Москве.

В те тревожные дни мы, молодые флотские офицеры, получили назначение в морские бри­гады. Я был назначен командиром взвода в 84-ю отдельную морскую стрелковую брига­ду. В течение 9-12 ноября с Дальнего Востока прибывали эшелоны матросов, из которых и со­здали нашу бригаду.

Весь личный состав части вскоре переодел­ся в армейскую форму, она удобнее в боевых условиях для маскировки зимой. Правда, многие офицеры и матросы сменили лишь шинели и шапки, а под верхней одеждой продолжали носить матросские фланелевки и офицерские кителя. Бескозырки, как Правило, матросы укладывали в вещевые мешки, а флотский ремень одевали поверх армейской шинели.

В течение двух-трех дней мы получили оружие, боеприпасы, провести несколько учений. 4 декабря наша бригада трехбатальонного состава с приданными ротами пулеметчиков и автоматчиков отправилась на фронт под Москву.

Эшелон шел быстро к Москве. На одной из станций командование бригады получило известие - немцы, обойдя Тулу с юга, движутся к городу Ряжску, который является крупным железнодорожным узлом. Через него шла связь с югом страны. Наша бригада получила задание высадиться в Ряжске, выбить немцев из города Скопина и удерживать его до подхода наших частей.

В Рязани наш эшелон повернул на юг. Мы выгружались на станции Ряжск. Личный состав, получив трехдневный паек, в ночь вышел по проселочной дороге. Марш, протяженностью 40 километров, продолжался почти 17 часов. Идти было трудно. Дорога, когда-то разбитая осеннюю распутицу, замерзла, но еще не заровнялась снегом. Тяжел было идти по ухабам и кочкам.

К 10 часам утра мы вышли на подступы к городу Скопину на расстояние трех километров. Немцы обнаружили бригаду и на бомбежку выслали самолеты. После бомбежки я проверил свой взвод. Оказалось, что у нас нет ни одного убитого. Так почти во всех подразделениях.

После мы усилили темп марша, вышли на окраину города, заняли железнодорожную станцию. Немцы, не выдержав уличного боя, отступили. В общей сложности он занял шесть часов. Когда овладели городом, было уже темно.

Жители встретили нас радостно, предлагали покушать. Немцы тут были недолго, ограбить население еще не успели, но уже были рас­стрелянные мирные жители.

После занятия города меня вызвало командование, я получил новое задание. Мой взвод должен выйти в ночное охранение в двух километ­рах от города. Собрав бойцов уже в полной темноте, мы за городом в указанном месте, на развилке дорог, заняли позиции, отрыли неглубо­кие окопчики. Ночь выдалась холодной. Я вынужден был группами по нескольку человек отпускать бойцов в деревни греться и перекусить

Ночь после марша и дневного боя нам показалась очень долгой. Но вот забрезжил рассвет. И вдруг слышим в городе сначала раздались отдельные выстрелы, потом застрочили пулеметы. На дороге показа­лись темные точки, послышался треск моторов. Вскоре мы ясно раз­личили, что по дороге к нам несутся мотоциклисты. Я дал команду подпустить их метров на сто и только тогда открыть огонь.

Как выяснилось, эта группа не успела накануне покинуть город. Пользуясь темнотой, она спряталась и утром пыталась удрать. Ос­матривая багажники мотоциклов, мы обнаружили в них много посылок в Германию. В них было все: женские платья, отрезы мануфактуры, мыло, чай. Интереснее всего были две посылки: в одной - черно-бурая лиса, а в другой - моток шпагата. По этому поводу матросы шутили, что “немцы уже себе петли готовят”. Днем нас сменил другой взвод, мы ушли в город на отдых.

Пробыли в Скопине пять дней. Матросы несли патрульную службу, и моя группа в четыре человека через ночь ходила на разведку к окружающим селам.

Дальше Скопина немцы не прошли. Отсюда наша бригада начала бить, хваленых гитлеровских вояк, мечтавших о молниеносной победе под Москвой.